Игра в детектив - Сергей Генералов

Тугаринский не мог сидеть спокойно. Он развлекал всю компанию, наслаждавшуюся свежим воздухом, рассказами о каких-то бандитах в Нью-Йорке и их похождениях на Брайтоне. Рассказывал он с удовольствием и невероятно смешно. Причём разобраться, что там было правдой, а что Тугаринский сочинял на ходу, не представлялось возможным. Кстати, если принять в расчет силу баса Тугаринского, можно было сделать вывод, что его слушал весь теплоход.

Полина смеялась, откинувшись в кресле, Обухов кривил и без того обезображенный рот в усмешке, тихая Вика счастливо смотрела на распинающегося Тугаринского, а Щукин начинал понемногу тускнеть за второй «матрёшкой». Неожиданно, в самый разгар веселья, на палубе появился ещё один человек. Впрочем, неожиданным его появление оказалось только для самой гуляющей компании. Как последнее действующее лицо назревающей трагедии, он просто не мог не появиться именно в этот момент. Кажется, нам уже приходилось подмечать, что высшие силы распоряжаются нашей историей по-своему.

Между прочим фактурой последнее действующее лицо отличалось запоминающейся – небольшой рост, отвислый живот и маленькие бегающие глазки. Одет он был в спортивные штаны и широкую рубашку, а круглое красное лицо сияло от удовольствия всех видеть. Чего нельзя было сказать о лицах остальных участников вечеринки. Звали этого человека Аркадий Дмитриевич Федосюк, и даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы догадаться о его уникальной способности нарушать атмосферу любого, даже самого лучшего застолья. Но, тем не менее, Федосюк был хорошо знаком со всеми присутствующими.

Короче говоря, Аркадий Дмитриевич появился и на миг застыл. А потом ловким движением извлёк из кармана расчёску, с любовью пригладил прядь волос, которая старательно прикрывала его блестящую лысину, и лысина от этого ещё больше стала бросаться в глаза. Спрятав расчёску, Федосюк сотворил улыбку на своём лице, развёл руки в стороны и двинулся к Тугаринскому, стоявшему к нему спиной.

– Ага, чудненько, – протянул Федосюк сладким голосом – развлекаетесь. Значит мы вовремя.

Тугаринский прервал рассказ на полуслове и его большое тело как-то по частям, но довольно быстро повернулось на сто восемьдесят градусов. Нацепив свою фуражку, которую он снял в пылу монолога, Тугаринский расплылся в улыбке и сообщил что-то вроде того, что именно Федосюка тут давно уже не хватает. Твердая рука шлепнула Аркадия Дмитриевича по плечу, и тот моментально оказался в кресле. Сев, он тут же потребовал спичку – у него была не очень аппетитная привычка ковыряться спичкой в зубах. Как ни странно, спичка нашлась у Тугаринского.

А к стойке бара сразу после Федосюка молча подошла высокая крашенная блондинка. Никто толком не заметил, как она появилась. Дама закурила белую сигарету с ментолом, прислонилась к стойке и вперила мутный взгляд в бармена. Нескольких мгновений ответного взгляда на клиентку оказалось достаточно, чтобы опыт подсказал бармену, что надо делать: он ловко шлёпнул на стойку пухлую приземистую рюмку, и в его руке возникла длинная тонкая бутылка «Метаксы». Совершив кульбит, бутылка выдала ровно пятьдесят коньяку и снова исчезла.

– Молодец, дорогуша, – хищно улыбнулась блондинка и без лишней суеты осушила рюмку. – Повтори.

– Лена, организуй-ка и мне, – попросил не оборачиваясь Федосюк.

– Напьёшься, – равнодушно ответила Лена.

Эта дама была спутницей Аркадия Дмитриевича и они, по всей видимости, прекрасно гармонировали.

Тем временем очнулся и Щукин, который уже мало обращал внимания на происходившие вокруг него события. Очнувшись, он немедленно потребовал от Обухова, чтобы тот переправил ему еще одну «матрёшку», получил желаемое, заглотнул весь бокал разом и осоловело глянул куда-то в сторону и вверх.

Тугаринский начал новую байку. Федосюк старательно зачищал спичку, роняя стружку себе на штаны. Гарик, скорчив хитрую морду и невероятным образом тасуя колоду карт, демонстрировал Полине фокусы… И тут девушка вновь ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, она не без удовольствия увидела давешнего шатена из ресторана. Шатен расположился в кресле по другую сторону бассейна с бокалом в руке и в совершенном одиночестве.

Впрочем, Полина так и не успела толком сообразить, радоваться ли ей этому вниманию со стороны или беспокоиться из-за него, потому что рядом разгорелся пьяный скандал. Скандал разгорелся неожиданный и неприятный, но вполне традиционный. Без подобного скандала, кажется, не может обойтись ни одна приличная вечеринка. Ну, вы, наверное, в курсе. Какой-нибудь гость вдруг вдребезги напивается и все его претензии к окружающему миру выплёскиваются наружу, словно несдержанная за столом отрыжка. Гость быстро переходит на личности, его пытаются образумить, но при этом с тихим интересом наблюдают за развитием событий. В лучшем случае скандалист засыпает на полуслове. В худшем – его бьют, и он опять-таки засыпает. Утро такого человека мучительно и полно запоздалого раскаяния. Друзья хлопают его по спине и говорят, что «всё было нормально, старичок» и «со всяким может случиться», а сам «герой» смущённо улыбается, качает головой и делает вид, что ничего не помнит, повторяя: «о лучших минутах жизни узнаёшь со слов своих друзей». Но невольно закрадывается подозрение, что хватанул он лишнего как раз для того, чтобы расхрабриться и завестись.

Роль такого несчастного в этот вечер выпало играть Щукину, который как-то незаметно накачался «матрёшек», совершенно раскрепостился и решил, что глупо скрывать очевидные вещи.

– Слушай, ну что ты сюда припёрся? – напрямую спросил он Федосюка, совсем не ожидавшего такого выпада. – Кто ты такой, а?

Этот традиционный вопрос, застал Аркадия Дмитриевича врасплох. Он быстрым движением, точно шпагу, выхватил свою расчёску и стремительно причесал лысину.

– Вадим, э-э-э… – протянул он, совершенно не представляя, что ответить на это.

– Ну что ты на меня уставился? – пьяно продолжил Щукин. Взгляд его расфокусировался, глаза были полуприкрыты, а правая рука судорожно вцепилась в ножку бокала, словно его кто-то хотел украсть. – Ну что? Не знаешь, кто ты такой? Да всё ты знаешь! Ты же сюда пришел не просто так! Ты же…

– В чём дело-то? – недовольно проговорил Федосюк.

Лысина его приняла цвет запретительного сигнала семафора.

– Ах, ты не знаешь чём… в чём дело-то?

– Вадим!

– И ты не знаешь, в чём дело-то? – Щукин оглядел всех присутствующих, словно пытался удостовериться, кто же ещё тут не знает «в чём дело-то», при этом бокал дрожал в его руке, а алкоголь, разлившийся по всему телу, заставлял голову чуть покачиваться слева направо. И тут он пришел к неожиданной мысли:

– Вы что, меня за идиота держите?!

Никто из присутствующих и не думал держать Щукина за идиота, а вот его собственный организм наоборот – подвёл своего хозяина. Пытаясь подняться с кресла, Щукин громко икнул, не удержался и осел обратно.

– Всё, готов, – констатировал Костя.

Он, конечно, мог повлиять на события физическим вмешательством, но не хотел в это влезать.

Тугаринский снисходительно улыбался.

– Не бери в голову, Вадим, – сказал он, окидывая бузотёра ласковым взором. – Всё утрясётся. Как протрезвеешь, сразу вспомнишь, кто тут такие с тобой сидели.

Щукин попытался усмехнуться, но у него получилось лишь какое-то всхрюкивание. При этом его очки, и так сидевшие на самом кончике носа, окончательно свалились, брякнув об пол. Вадим не обратил на это внимания.

– Одурел что ли от своих «матрёшек»… – проворчал Обухов, подбирая с пола очки.

– Ядрёна-матрёна, – усмехнулся Гарик.

Присутствующие, как-то замявшись по началу, теперь уставились на Щукина, гадая, чем же всё закончится.

– Да бросьте вы! – вдруг взвился Щукин, найдя нужные слова. – Уж мне-то не надо!… Я-то знаю, кто здесь что задумал! Все кривляются и врут. Все ирз-зворачиваются… Всё не так…

– Ребята, – закончил фразу Гарик.

– Да оставьте вы его в покое. Пусть проспится.

– Нет! – Щукин шарахнул бокалом о палубу, вкладывая в это действие всю свою ненависть. Бокал с визгом разлетелся на мелкие осколки. – Кто здесь ака… адекватен сам себе?!

На слове «здесь» он хотел свой указательный палец направить в сторону всей компании, но не рассчитал малость, и ткнул пальцем в пузо Тугаринского. Бармен за стойкой настороженно замер. Полина, молчавшая всё это время, наконец, не выдержала:

– Вадим! Успокойся. Хватит.

– Полина, Полина, – почти пропел Щукин, переведя взгляд с Тугаринского на Полину. – Хороша Полина, да не малина… Тьфу! – тут он рассмеялся и сразу стал похож на незабвенного фельдкурата Отто Каца. – Вот так живёшь, живёшь, а тебе р-раз по жопе… ик… Пардон.. ик… А мне все равно. По-моему будет и никакой пощады предателям… ик… Чтоб тебя… Я вам всем, гадам, завтра…